Галина Волкова - Не ходите, девки, замуж… или… ЛОШАДЬ БОЛЬШАЯ
Роды прошли стремительно, девочка появилась на свет здоровенькая, хоть и махонькая:
– Поздравляю с дочкой! – облегчённо выдохнул мужчина. – Некрупная, конечно, два девятьсот всего, но ничего страшного, вырастет и красавицей станет… как и её мама!
– Спасибо… – сипло вытолкнув из себя слова благодарности, «красавица» во все глаза уставилась на красный пищащий комочек. «Какая она… крохотная…» – несказанно удивлялась, вспоминая новорождённую сестрёнку – толстощёкого пухлого младенца с умильными такими складочками и перевязочками, весом около пяти килограммов.
– Привет, солнышко моё маленькое… – уже в палате, когда дочку принесли на кормление, склонилась над ребёнком, внимательно вглядываясь в сморщенное, как у старушки, личико и пытаясь понять, каким таким образом доктор смог разглядеть красавицу. – Какого же цвета у тебя глазки? – те и правда менялись по несколько раз за день, то казались тёмно-карими, практически чёрными, а при солнечном свете вдруг явно просматривался тёмно-синий оттенок.
Впрочем, и сама Василиса сейчас была далека от идеала – бледная кожа, тоненькие ручки, синева под глазами на пол-лица, покрытого россыпью красных точечных вкраплений – сосуды, не выдержав напряжения, будто дробью выстрелили капельками крови под кожу. «Да уж… красавишна – слов нет!» – ужаснулась, впервые увидев своё отражение в зеркале. Молоко появилось сразу, но дочка то ли слаба была слишком, а может, просто ленилась сосать уж очень тугой сосок, поэтому при каждом кормлении сопела, пыхтела, злилась и орала, покраснев от натуги и злости.
Из роддома их выписали позднее обычного, аж на десятый день. На все вопросы Василисы отвечали кратко и неохотно: «Ребёнок здоров, хоть сейчас можем домой отправить, а вот у тебя осложнения возникли, так что даже и не просись!» – «Осложнения… Подумаешь, несколько швов…» – возмущалась девушка во время третьего по счёту приезда за ней Михея с матерью. Опять не отпускали! И не капризы это послеродовые вовсе… Так получалось, что врачи назначали дату выписки, Васька сообщала своим, те искали и договаривались с транспортом, и… стоило родственникам оказаться на пороге роддома с цветами, по каким-то причинам решение своё доктор отменял. Может быть, врачам виднее, бесспорно, но супруг на этот раз поднял шум, громко скандаля: «Что за бардак у вас?! Поймите, я в третий раз пишу заявление на увольнительную! Причина – жену из роддома забрать! И как думаете, в четвёртый раз мне поверят?! У меня гарем, что ли?» – парень не так уж был неправ в своём возмущении. В конечном итоге Васька психанула, собрала вещи, забрала ребёнка и ушла самовольно!
– Надумаешь второго рожать, чтобы в нашем роддоме ноги твоей не было! – орала ей вслед акушерка.
«Упаси Господь ещё раз… К вам…» – девушку аж передёрнуло. Кому и была признательна, так это только её «ангелу» Пал Палычу…
Молодой папаша все прошедшие дни праздновал рождение дочери, напиваясь в зюзю и размазывая пьяные слёзы радости по лицу: «А у меня дочка родилась!» – сообщал он всем и каждому.
– Ты имя придумала уже? – обратился к жене, стоило им оказаться дома. – Давай Натальей назовём?! А что, красивое имя!
Саму же Василису после всего пережитого кошмара, который, впрочем, в нашей стране, пусть и в разной степени, переживала практически каждая рожающая женщина, имя на тот момент интересовало как раз меньше всего, главное, что девочка здоровенькая и всё наконец-то позади! Из роддома девушка возвратилась удивительно тоненькой, десяти килограммов от прежнего до беременности веса как не бывало. Контраст казался впечатляющим – из дышащей упругим налитым телом дивчины в один миг превратилась в хрупкого светлого эльфа с огромными, на фоне спавших щёк, синими глазищами.
Довольный Михей показательно дефилировал вокруг супруги этаким воркующим голубком, вроде как всё наглядеться не мог. Развалившись в кресле, нога на ногу, распустив губы ватрушками, пьяненько восторгался, громко призывая тёщу в свидетели:
– Мамуль, ты только посмотри какая у меня жена?! Красавица! Посадить бы её в красный угол и только любоваться!
«Урод… – отвернувшись в сторону, морщилась Васька. – Знала бы только мама, что зятёк любимый за её спиной вытворяет… На фиг мне его дифирамбы?» – за красивыми словами мужа, как правило, следовали поступки отнюдь не столь прекрасные, но хоть руки распускать тот на время прекратил, и то радовало, держал в повиновении лишь угрозами расправы да шептал тайком мерзости всякие.
Вот таким образом и получила дочурка имя – Наталья. Наташа… Замечательное, красивое… никто не спорит, тем более сам отец выбирал, вроде как проникнувшись рождением ребёнка, может быть, остепенится хоть немного? Свежо предание… Натка интереса у Михея не вызывала, он казалось, дочку в упор не замечал, ограничив своё участие выбором имени. «Вот когда вырастет, станет ей лет четырнадцать, тогда и покажу, какой у неё папка замечательный! Подарками завалю!» – комментировал своё поведение. «А сейчас, выходит по всему, дочка тебе без надобности? Пусть пока без твоей помощи и заботы подрастает!» – недоумевала Василиса, впрочем, не особо сильно удивляясь поведению супруга, давно поняв, что тот собой представляет. По какому-то наитию сама вдруг стала называть малышку сокращённо – Туся. Ну вот не лежала душа к выбранному имени, хоть тресни! И как оказалось впоследствии, интуиция не обманула – назвал Михей дочку, первенца своего, в честь любовницы… «Ну он и сволочь…» – противно и муторно свербило на душе, до тошноты, словно чего-то несвежего поела или на кусок… наступила…
Гулял муженёк неслабо, причём с первых месяцев её беременности, тщательно скрывая свои похождения от тёщи. Жену-то он не боялся, а вот «мамуля» такого пендаля могла зарядить, что оказался бы на счёт «раз» за порогом!
– Да-а-а-а! – с пеной у рта доказывал тёще, стоило его чуть прищучить, когда ворона на хвосте доносила очередную сплетню до женщины. – Я пью, но не гуляю!
– Мих, ну ведь врёшь! – сомневалась та. – Ведь видели тебя в частном секторе, как выходил от разведёнки одной поздно вечером!
– Какая гадина на меня опять поклёп наводит?! Соседка, небось, тётка Зина, в каждую бочка затычка! Не, ну всё баба знает! Она хоть спать успевает или с биноклем дежурит?
Короче, отпирался парень вовсю, и попробуй докажи. Сознался же сам, уже когда Туська подросла и терять ему на тот момент стало нечего. «Ну да, любили меня бабы… – с самодовольной физиономией щерился, красуясь горделиво. – Ох, тёща, ну и погулял я тогда!» Пассией его первой случилась тётка одинокая, не первой молодости, много старше его самого – разбитная и вседоступная, с которой весело проводил время за бутылочкой вина и в постели.
